ВЫСТАВКА «ЖИВОПИСЬ. МАЛЫЙ ФОРМАТ»

Итоги выставки

С 9 по 30 ноября  в малом зале Дома художника работала  выставка «Живопись. Малый формат». Экспозиция включила более 60 полотен разных жанров  - тематических картин, пейзажей, натюрмортов, портретов, автопортретов, абстрактных композиций.   Один из разделов экспозиции носил мемориальный характер, в него вошли работы И.  Симонова, Г. Метелёва, А. Калашникова,  мало известные публике.

Небольшой размер (до 60 см) стал формальным критерием отбора картин в экспозицию со стороны  куратора выставки Василия Анциферова. Однако данное требование не отменяет важнейших принципов построения законченной  картины: идейно-смысловой посыл, структурная целостность, взаимосвязанность и соподчинённость элементов, динамика, равновесие, контрастность, художественно-образная выразительность, эмоциональная наполненность. Они, в свою очередь, зависят от выбора темы, смыслового посыла, владения художническим инструментарием,  субъективного  состояния автора. Однако не только картины, но и  этюды (подготовительный материал к большой картине или  быстрая фиксация природного состояния, схваченный характер человека и т.д.) составили значительную часть экспозиции, поскольку, обладая самостоятельной художественной ценностью, они не только отражают какие-то элементы мироздания, но и позволяют увидеть уникальный авторский почерк, особенности его языка.

 Отсутствие тематической заданности и свобода высказывания  рождают полифоничность звучания выставочного пространства. Авторы обращаются к различным темам и жанрам, находя для своего замысла соответствующее композиционное, пластическое, цвето-тональное решения; широкие временные границы позволяют увидеть работы художников в исторической перспективе.

Преобладает в экспозиции жанр пейзажа, в особенности, связанного с уральской природой. Импрессии  Р. Барсукова,  А. Бартова, А. Евладова, А. Ефремова, В. Костина, А. Яговитина и др., продиктованные конкретными локусами, звучат с особенной  лирической интонацией. Обыгрывают специфику ландшафта выбором ракурса, приводящему к неожиданным решениям и эмоциональной приподнятости, М. Кузнецов и А. Прохоров.  Темпераментность мазка, звучность цветовых аккордов, живописный артистизм определяют строй работ И. Бурлакова, Д. Округиной, Л. Сгибневой, А. Сухих, А. Харасова, Р. Фатхисламова. Отталкиваясь от натурного импульса, создают пластические этюды В. Анциферов, Л. Анциферова, И. Игнатьева, они выявляют своё впечатление от увиденного через обобщение природных форм, изысканную колористику, становящихся семантическим ядром работы.  Н. Ворожцова, А. Сивков, уходя в абстрактные формы, интерпретируют первостихии мироздания - огонь, воду, металл.

Образы городских пространств выражают разные состояние  - напряжённую сдержанность сдавленной серыми твердынями зданий и набережных вечерней Невы, усиленную акцентами тревожного красного (Санкт-Петербург А. Лопато), радостную взволнованность от упоения пиршеством многоцветной снежной белизны   (Екатеринбург Т. Степановой), скрытую пульсацию многосложных, ритмичных мазков, образующих сквозь воздушное марево силуэты домов, перспективы улиц, профили мостов  (Екатеринбург  Ю. Волкова).

Жанр натюрморта, в рамках которого совершается высказывание В. Абрамова,  А. Азёрной, Т. Барсуковой, К. Бородина, Т. Ковалёвой, Л. Лаврухиной, В. Романова, В. Сысоева, С. Тарасовой, позволяет не только увидеть в конкретных объектах физической реальности (рукотворные предметы, растения, плоды и т.д.) воплощённые идеи, но и искать новые смыслы в элементах природного мира, прочитывать контекст времени, улавливать субъективные переливы настроений художника.

Автопортреты - важный раздел экспозиции, позволяющий заглянуть во внутренний мир современника, мастера, творца. И. Симонов, пристально вглядываясь в себя, максимально  приближает к зрителю лицо, заполняя им весь холст. Настороженность по отношению  к окружающему миру  соединяется здесь с глубоким психологизмом, выраженным сложностью живописного языка. Тревожная, мятущаяся душа Г. Метелёва просматривается в текучих подвижных вибрациях темных красочных мазков. Взгляд исподлобья, остающиеся в тени глаза словно приоткрывают завесу скрытых сторон его сложной натуры, раздираемой противоречиями (многочисленные автопортреты Г. Метелёва   доказывают постоянное осмысление им проблемы принадлежности художника, находящегося в стыке разных слоёв реальности - от повседневно-обыденной, сиюминутной до высшей, творческой, ведущей к вечности). Быстрый артистичный этюд А. Томилова, где профиль автора проступает из живописного хаоса, построен на сложных градациях тёплых оттенков бежевого и коричневого, позволяет погрузиться в глубины человеческой натуры.  Иронию, пафос, самоуглублённость и отстранённость в отношениях с собой и окружающим миром являет С. Григорьев, создавая собирательный образ художника. Строгие композиционные формы, умноженные на эффектные звучные  аккорды чёрного, белого и красного, заставляют задуматься о возвышенном служении искусству, всегда сопряжённому с риском осмеяния и непонятости. Горячечное физическое состояние Ю. Непокрытая выносит на холст напряжённым свечением ядовито-жёлтого, из-за которого лицо приобретает неестественный зелёный цвет, указывающий на болезнь, не закрывающую для живописца возможность интерпретировать опыт человека в художественном ключе.

К библейским, историческим образам и событиям обращаются А. Калашников, Г. Метелёв, Р. Хабибуллин; масштабность их небольшим картинам придаёт соединение нескольких приёмов: отсутствие переднего плана,  максимальное приближение главных действующих лиц, выраженная  глубина пространства,  столкновение преувеличенных по сравнению с форматом холста  размеров фигур и лиц, цветовая экспрессия.

Г. Метелёв в триптихе «Деревня» 1971 г., вписанном в дверцы старого шкафа, отражает разные стороны сельского бытия: в нижней картине он запечатлевает стилизованного под народную роспись разноцветного петуха (это своеобразное основание триптиха можно трактовать как многовековую традицию, переживающую кризис - аккорд из основных цветов кричит на чёрном фоне); фокус на черепе в картине среднего яруса, вокруг которого собираются крохотные домишки, невольно заставляет задуматься о конечности жизни на земле из-за агрессивной урбанизации; жизнерадостная компания, восседающая на кентавре (излюбленный персонаж художника в 1970-е, в котором он часто выражал двойственность природного и культурного в человеке) и предающаяся бесцельному наслаждению, внушает тревогу, выраженную холодной сине-голубой тональностью. В итоге незамысловатые незамысловатые сюжеты, кажущиеся на первый взгляд безделицей, оборачиваются глубокими противоречиями, приведшими  страну к катастрофе.

А.Калашников в «Казне стрельцов» 1984 г., интерпретируя известный  исторический сюжет, поднимает вопрос о соотношении власти и народа. Многоплановая композиция, доминирование красной тональности позволяет небольшое полотно наполнить трагическим звучанием, осмыслить как сцену вселенского масштаба.

Р. Хабибуллин, совмещая в картинах ироническую интонацию, создаёт  собирательные образы католического монаха и ветхозаветной Юдифи, мастерски применяя приёмы композиции или эффекты монохромной  тональности.   

Г. Козлова в картине создаёт свой празднично-театрализованный мир, полный динамики и жизнеутверждения, звучащий как апофеоз согласно-хорового народного единства, в котором каждый может быть счастлив.  

Галина    Шарко, искусствовед