ПЕРСОНАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА АЛЕКСАНДРА МУРАВЬЁВА (МОСКВА)

Итоги выставки

С 22 ноября по 22 декабря в  в большом зале  Свердловского регионального отделения Союза художников России прошла        персональная выставка народного художника РФ, лауреата международных конкурсов графики, члена-корреспондента  Российской академии художеств Александра Муравьёва  (Москва). Экспозиция – часть III Всероссийского открытого биеннале-фестиваля «УРАЛ-ГРАФО» 

Александр Михайлович Муравьев окончил Московский полиграфический институт, был руководителем на творческих дачах Союза художников «Челюскинская» и «Сенеж», работал главным художником оригинального детского журнала «Сибирячок» (Иркутск), художественным руководителем и преподавателем рисунка, живописи, композиции, лепки в Студии детского творчества (Москва). Входит в секретариат Союза художников России.

Творческий диапазон Муравьева разнообразен - от небольших графических миниатюр, экслибрисов, журнальной графики до анимации, живописи. Но Александр Муравьев более всего известен станковой и книжной графикой. В своем творчестве художник обращается и к библейской тематике.

Только кажется, что в произведениях Александра Муравьева все просто. Известные библейские истории, жития святых, чудеса…, «перенаправленные» художником в простые и одновременно сложные по смыслам графические образы и сцены. Призрачное, даже при очень темных штриховках,  касание графита по бумаге… И вот - это уже не бумага,  а пространство - света, времени, памяти. Линии и штрих парят в нем, лишают современного зрителя ощущения излишества материальности. Рожденные из них образы наделены собственными ролями, которые организуют смысловую драматургию листа. Это не совсем иллюстрация, хотя автор пользуется уже известными текстами, скорее «иллюминация» - освещение, очередное «приоткрытие» художником житейской завесы для восприятия вечных истин.

Уже знакомая история Великого Потопа, вспомнятся описанные детали… У Александра Муравьева все случившееся в графических листах «Потоп» и «Потоп 2» (2013) видится не через событийные детали, а через щемящее ощущение случившегося. Карандашными штрихами, вертикальными растертостями графита предстает картина трагедии - беспрестанно льющейся стихии воды, мерно и безысходно поглотившей мятежные и обезличенные грехом человеческие существа - молодых и старых - слишком поздно опомнившихся - не раскаявшихся - не спасенных… Они растворились, разлились влево и вправо - ибо везде пустота, лишь напоминания о былой сущности. Но ковчег - странное плотное пятно - корабль-дом, созданное художником перекрестной штриховкой, съежился в центре листа и стойко переносит давление стихии.

Дождь кончился. В листе «Потоп 2» (2013) все тот же корабль - простой, странный, а вокруг - белое пространство отсутствия и безмолвия. Но ковчег жив… Жив надеждой, вырвавшейся, как выдох вместе с улетевшим голубем… Вернется ли он? Пора ли...?

Средствам выразительности произведений «Потоп» и «Потоп 2» (2013) близка графическая манера листа «Каиафа и Анна - первосвященники». Все тот же выразительный, ритмически обоснованный растир графита, тональные градации которого передают особое состояние изображаемых персонажей. Нет, мы не увидим здесь ни допрос, ни истязания, ни само действие осуждения Христа первосвященниками, ни яростно разрывающего свои священнические одежды Каиафа, дабы оказать давление на судей. Ни одного следствия - лишь зачинание страшного умысла - убийства. Каиафа и Анна приближены друг к другу так, что можно говорить шепотом – чтобы не вырвались случайно истинные мотивы осуждения. Лица четко очерчены и выхвачены светом из мрака мыслей. Черты первосвященников реалистичны, а мимика чуть гротескна - художник показывает истинную сущность происходящего - человеческую слабость, подгоняемую  страхом, завистью, властолюбием. А вот и исход слабости веры и человеческого разума – идея распятия на кресте - возникшая и лелеявшая Каиафой и Анной мысль - сплетение лжи, осуждения, готовности отправить на смерть невиновного ради призрачной идеи земной власти над людьми.

В представленных графических произведениях Александр Муравьев создает образы праведников и обуреваемых страстями  диаметрально противоположными пластическими средствами. У Каиафы и Анны автор анатомически индивидуализировал черты лица, четко очертил их по контуру, вывел на первый план внешнюю мимику персонажей.  Пророка Иеремию и ветхозаветного евангелиста пророка Исаию художник создает очень похожими друг на друга. Автор не наделяет их индивидуальными чертами - убеленные сединой старцы предстают вместилищем мудрости, лица которых наполнены страданиями, усилиями, смирением, терпением – той зримой печатью, прикоснувшихся к Истине.

Весь лист «Пророк Исайя - ветхозаветный евангелист» (2013) пронизан ощущением вслушивания Истины. Выразительный жест прикладываемой руки, ушедший в себя взгляд - кажется, что Исаия даже не дышит, тщательно внимая предрекающему гласу о рождении Иисуса Христа. Полученное пророчество замерло в мыслительном пространстве, облекаемое деталями. Художник лишает известный библейский сюжет каноничности – изображены только младенец Иисус, молитвенно сложившая руки Мария, любовь, спокойствие, тишина, и… неотвратимость страданий во Спасение.

О страданиях, изгнании израильского народа замер плач Иеремии, прикрываемый и точно сдавившийся под его рукой. В графическом листе «Плач Иеремии о Иерусалиме» (2013) пророк незримо взирает на процессию унижения. Здесь нет четких исторических деталей, возникает ощущение, что порабощенным, изгнанным может быть любой народ, любой праведный род. 

  В своих произведениях с библейской тематикой Александр Муравьев часто дает авторский изобразительный посыл, подвигающий современного зрителя к размышлению. Но в листах «Сергий Радонежский. Житие» (2013), автор сохраняет «иконный» композиционный строй, индивидуальными графическими средствами лишь усиливая значения земных трудов, чудес святого, изображения которых клеймами располагаются в белом пространстве чистоты и стойкости. Центральные части композиций - изображение самого Сергия Радонежского, молитвенника и строителя монашества на Руси - четко очерчены плотными «аккумулирующими» линиями в форме креста и ковчега, словно указывающих на высочайший пример духовного роста, к которому должен стремиться каждый.

Может в этом и есть особый земной труд художника -  создавать произведения для осмысления каждым собственной жизни, поступков, мыслей, надежд, чаяний, веры… 

Надежда Гундырева, искусствовед, Нижний Тагил