ВЫСТАВКА-НОМИНАЦИЯ "МИНИ-ГРАФИКА"

Итоги выставки

 С 17 августа по 15 сентября в залах Свердловского регионального отделения Союза художников России прошла  выставка-номинация «Мини-графика» - конкурсная выставка III Всероссийского открытого биннале-фестиваля графики «УРАЛ-ГРАФО», где приняли участие 36 авторов, представивших более 55 графических листов  размером не более 15 см по каждой стороне, выполненных в разных техниках графики, как печатной (офорт, линогравюра, ксилография, меццо-тинто и др.), так и оригинальной  (акварель, линер, тушь и т.д.).

Своим названием мини-графика обязана заданными камерными размерами произведений, которые не должны превышать 15х15 см. Это ограничение является определенной рамкой для художников, подталкивая их концентрировать в небольшом изображении смыслы, искать адекватные способы передачи настроения, эмоций, демонстрируя тем самым зрителю колоссальные возможности графики. В отличие от размеров, техники в данной номинации представлены во всем многообразии: это офорт, меццо-тинто, акватинта, ксилография, акварель и многие другие оригинальные и печатные форматы. Заметно усиление интереса авторов к линогравюре, обладающей особым лаконизмом, четкостью штриха, определенностью линейных силуэтов, подчеркивающих контрасты черного и белого.

Разнообразны темы, сюжеты и образы, к которым обращаются художники в мини-графике. Но даже традиционный пейзаж обретает в миниатюрном формате новые грани: в нем выявлены признаки переходного состояния, некой загадочности. Так в гравюрах на камне Сергея и Натальи Кислицких обычный лес преображается в особое пространство, населенное странными видениями - неистово танцующими животными, трансформировавшимися из деревьев, призрачными духами, с интересом выглядывающими из зарослей. Резкие, упругие, натянутые линии создают экспрессивную ритмику в листах Натальи, и более мягкие, казалось бы, округлые формы  выявляют неистовые образы Сергея. Рождение и растворение в пространстве доминирует в гравюре Юлии Шипициной «Осень. Ноябрь»: ветви деревьев  плавно перерастают в стаю летящих птиц, которая превращается в небо. Некой таинственностью наполнена цветная линогравюра Альмиры Хальковой "Возвращение", в которой остро передано тревожное состояние наступающей ночи.

В другом ключе решен офорт Магомеда Даудова «Зимний пейзаж». Заключенная в форму круга композиция, обретает гармоничную уравновешенность, а мягкая проработка деталей способствуют созданию лирического настроения. Мягкость и гармоничность форм присутствует в серии меццо-тинто «Санторини» Ирины Третьяковой, где основное внимание уделяется светящимся белым архитектурным формам, эффектно оттененным бархатной темнотой ночи.

В технике акварели пейзаж обретает, пожалуй, еще большую мягкость и лиричность. В работах Елены Мельковой эти качества дополняются знаковыми элементами. Подобно тому, как это происходит в китайских пейзажных свитках, изображение здесь приобретает иероглифический характер: знаки формируются в листве деревьев, усиливаются в мачтах и трубах кораблей, превращаясь в геометрическую решетку. Это напоминает зрителю, что знак живет не только в письме, но и в изображении.

Уподобление изображения знаку происходит и у Александра Бартова. В его рисунке тушью «Двое» цельность и лаконичность формы рождает ощущение игры в детскую геометрическую мозаику. Немногословность, основанная на ритмичных контрастах и строгих формах, способных при этом создать живое изображение, вновь заставляют вспомнить об иероглифе. Некая связь с каллиграфией присутствует и в линогравюре Марии Щериля "Март". Ветки цветущей сакуры словно порождены движением кисти искусного каллиграфа, между тем - это строгая линогравюра. Работа Карины Шелеповой «Мгновений быстрых конец лета» проникнута меланхоличной темой увядания, не лишенной, впрочем, динамики: спиралевидное движение множества маленьких пятен, подхватывается ветром, который уносит недавно расцветший цветок с уже потемневшими и высохшими листьями.

Мастеров привлекают не только фигуративные формы: Василий и Любовь Анциферовы обратились к абстракции, а Андрей Баландин в экспрессивной манере приводит персону человека к какому-то сложному новому организму.

Интересует мастеров и  изображение животных. Суровый, хара́ктерный «Як» Ярославы Серебрянниковой, декоративная «Скумбрия» Марии Живило, «Деревенский инь-янь» Дмитрия Меркулова. В работе последнего сложная композиция, построенная на ритмичном чередовании черно-белых искривленных вертикалей и горизонталей, заметно оживляет незамысловатый сюжет. В его серии «Жизнь в деревне» органично взаимодействуют фауна и человеческий мир. Так появляются типизированные образы стариков.

Более индивидуальным кажется «Мужской портрет» Александры Засядько. Два ярко индивидуальных характера в ксилографии «Сестры» сумел дать Николай Моргунов  несколькими точными линиями. Техника Натальи Гуровой, в чем-то напоминающая лубок и коллаж, дает возможность автору глубже проникнуть в знакомые образы и по-иному раскрыть их.  Так, вместо привычной мажорной песни, мы видим образ глубоко опечаленной матери, прощающейся со своим сыном, которого уже захватило пламя революции. Активные контрасты и острые, будто рваные буквы текста усиливают трагический образ.

Сергей Айнутдинов также наделяет текст особой ролью. Строчка буквально задает движение в миниатюре, поднимая зрителя на самый верх и резко сбрасывая оттуда, согласно заложенному смыслу,  вниз по четкой диагонали фигуры девочки. При обилии геометрических линий и построений, рисунок не дает ощущения четкости, наоборот, все пространство, благодаря своей изогнутости, словно плавает и находится в хаотичном движении, которое невозможно предсказать. Иначе выстраивает пространство Марина Демидова. Стройность линейного рисунка придает работе выверенность и строгость. Но подобная ясность способна породить парадоксальную загадочность, увлекая в лабиринт из линий и ломаных плоскостей.

Особое положение в мини-графике занимает экслибрис - книжный знак, свидетельствующий о принадлежности книги определенному владельцу. Экслибрис теснейшим образом связан с книгой со времени своего рождения в XVI веке в эпоху книгопечатания, когда он стал помещаться на левом форзаце. До XIX века большинство экслибрисов были геральдическими, лишь позднее стал доминировать художественный экслибрис, расцвет которого в России приходится на первую половину XX века, когда к нему обращались ведущие художники.

Современный экслибрис давно превратился в самодостаточную миниатюрную композицию, в которой угадываются черты личности как владельца книги, так и его создателя. Например, в работе Ирины Кузьминой, посвященном юбилею композитора Монтеверди, в легендарной фигуре Орфея изящество и тонкость линий рождают ощущение музыкальности и нежности, очевидно, присущие и владельцу - Татьяне, и самой художнице. Максим Печерский в экслибрисе Марины Цветаевой акцентирует состояние поэтического вдохновения, без которого немыслимо творчество любого художника. В линогравюрной серии «Слоны в городе» (экслибрис Владимира Котляра) Наталья Кузнецова создает парадоксальный вымышленный мир, напоминающий тканевую аппликацию, в которой фетровые слоны словно «шиты белыми нитками», все превращено в ироничную игру, без которой невозможно представить искусство.

Художники нередко используют для идентификации владельцев экслибрисов приемы стилизации или мифологизации. В «Молитве» Татьяны Крюковой (экслибрис В.В. Дубровина) есть напоминание о профессии героя (художник-реставратор), но доминирует иконописный образ Христа. В экслибрисах Ольги Самосюк личности их владельцев ассоциируются с образами святых - Архангела Михаила и Святого Глеба.  При обилии затейливой декорировки произведения смотрятся монументально и величественно. Смелостью решения отличается и ее «Портрет», в котором соединение древнерусских, византийских и даже африканских элементов рождают оригинальный женский образ.  Такой синтез дает возможность многообразия трактовок образа, одним из которых вполне может оказаться знакомая всем уральцам Хозяйка медной горы. Ажурный, наполненный множеством деталей, формирующих пространство изображения, экслибрис Нины Казимовой отсылает к славянской мифологии. Несколько иначе решают графики гербовые экслибрисы. В работе Ярослава Макарова присутствуют строгость и лаконичность, более массивные формы и линии.

Ограничивая в размерах, мини-графика, одновременно, дает художникам полную свободу в средствах, образах. Такой синтез делает эту разновидность графики одной из значимых и оригинальных областей искусства.

Дарья Гущина, искусствовед